Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ч"

1. Смерть Вазир-Мухтара (глава 6)

Входимость: 1. Размер: 41кб.

Часть текста: но так же выстрадали рубанки наши кресла и стулья. Старая страна ничего не знает о своей старости, потому что в ней живут люди. В 1829 году она похожа на Россию времени Ивана III или, может быть, Алексея Михайловича; вероятно, Петра не было или его не заметили. Соперничество двух городов, старшего и младшего: Тебриза и Тегерана, как Москвы и Петербурга. Но Тебриз существовал уже в восьмом веке, а Тегеран - во время Тамерлана. Тегеран сделал столицею первый Каджар, родоначальник династии Каджаров, евнух Ага-Мохамед. Каджары - не персияне. Они жили в Мазандеране, среди лиственных лесов маэандеранских. Они - тюрки. Их очень немного, и слово "каджар" было ругательством у персиян, но в восемнадцатом веке они сменили усталую династию Сефиев, любителей изящного. Каджары стали персидской династией, как немцы были русской, как французы - шведской, шведы - польской, как ганноверцы - английской династией. [258] Евнух Ага-Мохамед-шах провел жизнь в войне, как Наполеон. При взятии одного города евнух велел поставить у городских ворот весы. На весах этих взвешивались выколотые глаза: глаза были выколоты у всех мужчин города. В Астрабаде он взял к себе маленького племянника Фетх-Али. Когда Фетх-Али возрос, шах сделал его правителем Фарса и объявил Тегеран столицей. В 1796 году, когда евнух вступил в Шушу, для того чтобы окончательно завоевать Грузию, поссорились двое его слуг. Ага-Мохамед велел обоих казнить. А они не хотели умирать. Они пробрались ночью в его спальную и зарезали его...

2. Смерть Вазир-Мухтара (глава 5)

Входимость: 1. Размер: 110кб.

Часть текста: не то статуям, не то даже листьям: - Эх-хе-хе. Так-то вот, молодые люди. И очень хотелось, чтобы встретился какой-нибудь молодой литератор, совсем юнец, птенец, и подумал бы: Булгарин отдыхает, и он его сначала не заметит, когда тот скинет картуз, а потом подзовет и поздоровается и скажет: - Э-хе-хе. Так-то вот, молодой человек. Гуляете? Потом разговор перекинулся бы на последний бал у князя Юсупова, или, может быть, на заседание Общества любителей российской словесности, или на моды, и он сказал бы что-нибудь такое: - Фамильяриться со старшими (или: со стариками, или: с портными) смерть не люблю и гнушаюсь всяким фанфаронством. С утра уже, когда он надел новый сюртук в обтяжку, это навертывалось: фамильяриться не люблю, и потом о фанфаронстве, что он гнушается всяким фанфаронством. Это как-то сказалось уже утром, в Третьем отделении, куда он отнес большую и хорошо сработанную статью: "О направлении повременной литературы и литераторов", и теперь хотелось повторить это в более светском кругу, на вольном воздухе. Потом бы он похлопал по колену молодого литератора и т. д. Пока же он любовался безмолвной дракой двух мальчишек, которые, вдали от глаза сторожа, дрались в углу аллейки вовсю, пыхтели, обняв друг друга, но молчаливо - так, чтобы сторож не заметил. Оба проникли в сад незаконно. Один уже пошатывался, и сопли были у него размазаны, а другой терпеливо мял ему нос. "Так его, так его, притирай ему персону, моську", - мысленно кивал Фаддей побеждающему. Он любил детские нравы. Было лето, и, следственно, мог случайно забрести отдыхающий на даче человек, приехавший за покупками в город, и подумать: Булгарин отдыхает. Он был счастлив, потому что гнушался фанфаронством....

3. Смерть Вазир-Мухтара (глава 9)

Входимость: 1. Размер: 63кб.

Часть текста: Скрыплев, как и всякий человек, имел свои привычки и свои сны. Будучи по официальному своему положению страшным преступником, чуть ли не ренегатом, подобным Абдаллаху, он был простой и смирный человек. Для него и самого было не ясно, как он стал наиб-серхенгом, дважды законным обладателем Зейнаб-Ханум, правою рукою Самсон-хана и черт его знает еще чем. Он был просто прапорщик Нашебургского пехотного полка Евстафий Васильевич Скрыплев, но теперь все это бесконечно запуталось. В мыслях у него не было становиться наиб-серхенгом. Дело было в картах, и безобразное это было дело. Он даже не любил карт самих по себе, во всяком случае, побаивался их. Отец его, отставной чиновник, расставаясь с ним, сказал ему: - Ты, Сташа, не пей в полку, не буянь. Это, знаешь ли, Сташа, нехорошо буянить и безобразничать. Больше всего карт беги, Сташа, с дядей Андреем, знаешь, что из-за карт [322] случилось. Христос с тобой. А товарищей не бегай, нет. Товарищей не нужно бегать. Если там какая девица приглянется, ты легко... легко... потоньше... Лучше уж с простыми девками, Сташа, это легче, легче. Ну, ну, вот. В полку Сташа действительно вел себя вначале сдержанно и несколько скуповато. Сташа в глубине души был педант. Он мог быть впоследствии полковником или даже генерал-майором при своей выдержке. Вернулся бы через двадцать лет с подагрой, с орденом, с военной отставной палочкой в калошке - к себе, в Херсонскую губернию, доживать....

4. Смерть Вазир-Мухтара (глава 12)

Входимость: 2. Размер: 64кб.

Часть текста: ее изредка и сожалел, что рука была голая и не сохранилось хоть лоскута золотой одежды на ней. Треуголку напялил на себя подмастерье челонгера, она была слишком велика и опускалась до ушей. Сам же Вазир-Мухтар, в тройке с белокурым его слугою и каким-то еще кяфиром, привязанный к стае дохлых кошек и собак, мел улицы Тегерана. Их тащили, сменяясь, на палке четыре худых, как щепки, персиянина. У белокурого была обрублена одна нога, но голова была совершенно целая. Вазир-Мухтар существовал. В городе Тебризе сидела Нина и ждала письма. Матушка Настасья Федоровна перешла из будуара в гостиную и там говорила гостье, что Александр не в нее пошел: с глаз долой, из сердца вон, забывчив. Фаддей Булгарин, склоняясь над корректурою "Пчелы", правил: "... благополучно прибыв в город Тегеран, имел торжественную аудиенцию у его величества. Первый секретарь г. Мальцов и второй секретарь г. Аделунг в равной мере удостоились... " [383] 2 Мальцов стоял посередине комнаты и старался не смотреть на свои широкие штаны. Комната, хоть и в шахском дворце, была довольно бедная; малая, но чистая. Зилли-султан, толстый, бронзовый, разводил руками и, не глядя в глаза, низко склонялся перед сарбазским мундиром. Горесть его была большая, и он был действительно растерян. - Mon dieu (1), - говорил он и подносил руку ко лбу, - mon dieu, я, как узнал, бросился усмирять, но меня изругали, стреляли в меня, - и шепотом, сделав страшные глаза: - я боялся за его величество - дворец был в опасности, - я потерял голову, я бросился защищать дворец его величества. Это бунт, ваше превосходительство... Аллах! Мальцов вовсе и не был превосходительством. - Ваше высочество, я понимаю вас, - сказал Мальцов, - эти народные волнения... Будьте уверены, ваше высочество, что я ценю... Единственная просьба к вашему высочеству - отпустить меня немедля в Россию, чтобы я мог засвидетельствовать... Печальное недоразумение... Народное волнение... Зилли-султан притих и,...