Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ф"

1. В.Г. Белинский: "Горе от ума". (часть 5)

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: музыкою с молодым человеком, чиновником своего отца. Горничная, перед спальнею, стоит на часах и, чтобы кто не узнал о их несвоевременном занятии музыкою и не перетолковал в дурную сторону такой бескорыстной любви к искусству, напоминает им, что уже светает, и, чтобы вывести их из меломанического самозабвения, переводит часовую стрелку. Вдруг входит сам барин и отец, Фамусов, и начинает волочиться за горничною своей дочери, которая в то время доигрывала последний дуэт. Фамусов уходит; являются Софья и Молчалин; Лиза упрекает их за долговременное пребывание в гармонии, рассказывает о приходе барина и о том, как она струсила. Входит опять Фамусов и застает их всех вместе. Следуют допросы, упреки и нападки на Кузнецкий мост . Софья рассказывает свой сон, желая намекнуть им на свою любовь к какому-то робкому и бедному молодому человеку; отец прерывает ее: Ах, матушка, не довершай удара! Кто беден, тот тебе не пара! В заключение советует ей соснуть и идет с Молчалиным подписывать бумаги. Софья наедине с Лизою. Из их разговора мы узнаем, что она без памяти от "скромного" Молчалина и не очень дорожит своим добрым именем и общественным мнением. Лиза восстает против ее любви, которая добром не кончится, и напоминает ей о Чацком, который нежно любил ее с детства и которого и она любила; но Софья отзывается о Чацком с враждебностию, находя в нем только злословие и больше ничего. Вообще служанка обращается с своею барышнею запросто, потому что, как помощница в ее низкой связи, держит в руках своих ее участь. Вообще все эти сцены написаны мастерски и служат превосходною...

2. Смерть Вазир-Мухтара (глава 9)

Входимость: 1. Размер: 63кб.

Часть текста: было не ясно, как он стал наиб-серхенгом, дважды законным обладателем Зейнаб-Ханум, правою рукою Самсон-хана и черт его знает еще чем. Он был просто прапорщик Нашебургского пехотного полка Евстафий Васильевич Скрыплев, но теперь все это бесконечно запуталось. В мыслях у него не было становиться наиб-серхенгом. Дело было в картах, и безобразное это было дело. Он даже не любил карт самих по себе, во всяком случае, побаивался их. Отец его, отставной чиновник, расставаясь с ним, сказал ему: - Ты, Сташа, не пей в полку, не буянь. Это, знаешь ли, Сташа, нехорошо буянить и безобразничать. Больше всего карт беги, Сташа, с дядей Андреем, знаешь, что из-за карт [322] случилось. Христос с тобой. А товарищей не бегай, нет. Товарищей не нужно бегать. Если там какая девица приглянется, ты легко... легко... потоньше... Лучше уж с простыми девками, Сташа, это легче, легче. Ну, ну, вот. В полку Сташа действительно вел себя вначале сдержанно и несколько скуповато. Сташа в глубине души был педант. Он мог быть впоследствии полковником или даже генерал-майором при своей выдержке. Вернулся бы через двадцать лет с подагрой, с орденом, с военной отставной палочкой в калошке - к себе, в Херсонскую губернию, доживать. Его жизнь могла бы отлично устроиться. Но самая сдержанность его погубила. Полковой командир любил играть в карты и любил, чтобы ему проигрывали. Он начал коситься на Сташу и решил, что прапорщик "себе на уме, стручок". При первом деле, в котором прапорщик Скрыплев вел себя отважно, он был обойден крестиком. Крестики и повышения достались всем, только не ему....

3. Грибоедов А. С. - Каховскому Н. А., 3 мая 1820 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: Между тем от души радуюсь, что вы сохранны переступили за межу восточных абдеритов. Персияне пугали вас вооружением, все не так страшно, как моя судьба жить с ними, и, может статься, многие дни! Как же вас взносили на неприступный status, quo ad praesentum * и как Полком окружали Военных теней? В присошках пищали, Курки без кремней? Как ханы и беки Пролили вам реки Хвалы круговой? С преклонной главой Ньюкеры и дусты! И головы их, При шапках больших, Под шапками пусты. Этой порубежной фарсы недоставало, чтоб в мыслях ваших утвердить без того уже выгодное мнение, которое вы приобрели об их Иране. Бог с вами, однако; вы теперь дома или почти дома, с достойным Романом Ивановичем и с другими людьми вам при-ятными. А мы! я! Со всем тем не воображайте меня зарытым в книгах; это остается до будущего времени. С вашего отъезда я дом мой верх дном поставил, расширил, надстроил, пристроил, и, если бы вам воротиться, никак бы не узнали комнату, где так усердно упражнялись в бостон и асонас. И даже игре смена. Теперь в моде vingt-un ** с Алларом и Джибелли. Я выигрываю: Мазарович ругает, и еще больше, когда слышит, что маленькую de la Fosse я непременно к себе беру. Резвая, милая! Воля Симона, добрейшего человека, но виноват ли я, что он ударился в набожность и мораль глубокую! Скука чего не творит? а я еще не поврежден в моем рассудке. Хочу веселости. Он мне промеж нравоучительных разговоров объясняет, что дом свой запрет, если я в новоселье сдружусь с любовью. Шутит! может, и дело говорит, но я верно знаю, что, если только залучу к себе мою радость, сам во двор к себе никого не пущу, и что вы думаете? На две недели по крайней мере запрусь... В ту самую пору, как к вам мое письмо дойдет, это, может, так и сбудется. У Мазаровича завелся поп, каплан, колдун домашний, римский епископ, халдей, потомок...

4. Грибоедов А. С. - Ахвердовой П. Н., 14 августа 1827 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Грибоедов А. С. - Ахвердовой П. Н., 14 августа 1827 г. Письмо А. С. Грибоедова П. Н. Ахвердовой. 14 (августа) 1827. (Карабабы.) (Перевод с французского) 14 (августа) 1827. (Карабабы.) Примите мои поздравления по случаю приезда Егорушки 1) , почтеннейшая моя Прасковья Николаевна. Хо-тите вы от нас хороших или дурных новостей? Начну с того, что вас более всего интересует. Муравьев чувствует себя как нельзя лучше, что до меня, то три раза начиналась было у меня лихорадка, а теперь я страдаю от жары до обмороков, ртуть не опускается никогда ниже 33° в тени, это, я думаю, 50° на солнце, на ногах не держусь больше. Мне не дают воли выбраться навсегда из этого пекла, а в конце концов придется поссориться мне с высшими властями, иначе рискую здесь изжариться, и без малейшей пользы для кого-либо. Вы, я думаю, знаете, что я был послан с поручением к Аббасу-Мирзе; принимали меня, как принца крови, и лишь немного времени недостало, чтобы заставить подписаться под нашими условиями противника, который больше любит прятаться, чем сражаться. Подлецы, а миру нет. Меня зовут. Доброй ночи. Завтра поеду на железные воды, открытые в ущелье поблизости, оттуда поднимусь на Сальварти, чтобы побыть несколько времени у Раевского, и от него отправлю прошение, чтобы отделаться от всех треволнений мира сего. Если мне откажут, думаю, у меня хватит решимости приехать к вам безо всякого разрешения. Мы были в Гаруссе, но вместе с главнокомандующим 2) , что весьма меня стеснило. Как рад я был повидать Симонича, но злодей не предложил мне поиграть на любезном моем фортепьяно. Примите уверения в безграничной преданности, которую питает к вам ваш усерднейший слуга Грибоедов. Примечания: РА, 1881, II. Автограф — ГПБ. 1) Е. Ф. Ахвердов. 2) И. Ф. Паскевич.

5. Грибоедов А. С. - Катенину П. А., февраль 1820 г.

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: дружбы. Мне дали известие о смерти Дарьи Андревны. Кому не жаль матери! Но может статься, ты уже утешен. До меня известия из России доходят, как лучи от Сириуса, через шесть лет; а потому не сообщу тебе своих размышлений, как бы я на твоем месте расположился в качестве помещика: ты, вероятно, давно уже зажил по-своему. Скажу об моем быту. Вот год с несколькими днями, как я сел на лошадь, из Тифлиса пустился в Иран, секретарь бродящей миссии. С тех пор не нахожу самого себя. Как это делается? Человек по 70-ти верст верхом скачет каждый день, весь день разумеется, и скачет по два месяца сряду, под знойным персидским небом, по снегам в Кавказе, и промежутки отдохновения, недели две, много три, на одном месте! — И этот человек будто я? Положим, однако, что еще я не совсем с ума сошел, различаю людей и предметы, между которыми движусь: прошедшим годом как я действовал и что со мною судьба сшутила, опишу коротко. Весною мы прибыли в Тейран. Я не успел обогреться, только что раз поскитался в развалинах Рагов Мидийских 1) , раза три в Каосе-Каджаре 2) , в Негиристане и в других окрестностях Феталишаховой столицы... Жар выгнал нас в поле, на летнее кочевье в Султанейскую равнину, с Шааен-Шаа, Царем Царей и его двором. Ах! Царь-государь! Не по длинной бороде, а в прочем во всем точь-в-точь Ломоносова государыня Елисавет, Дщерь Петрова. Да вообще, что за люди вокруг его! что за нравы! Когда-нибудь от меня услышишь, коли не прочтешь. Теперь слишком запущено. Начать их обрисовывать, хоть слегка, завлекло бы слишком далеко: в год чего не насмотришься! Из Султанеи мы в конце августа попали в Табрис. Не все еще. Перед Сул-танеей в Абгаре ферсехов в двадцати по сю сторону от Казбина ...