Э. В. БРИММЕР
<О ГРИБОЕДОВЕ>
24-го (января 1826 года) приехал из Петербурга рыжий фельдъегерь. Мы говорили между собою: от рыжего добра не будет. И точно. Уже до нас дошли слухи, что в Петербурге как-то неладно, что многих забирают, в особенности из 2-й армии; но мы на Кавказе были так спокойны, будто этот ералаш до нас не касался. Приехал рыжий фельдъегерь и увез 25-го числа с собою Грибоедова, состоявшего, кажется, по дипломатической части в канцелярии и бывшего с нами в отряде. Мы шли с Дейтрихом из крепости в лагерь рано утром; слышим, за нами едут; оглядываемся - на тройке Грибоедов и рыжий.
- Прощайте, Александр Сергеевич!
- До свидания, господа!
- Кто это? - спрашивает громко рыжий - и помчались далее с сильным конвоем казаков.
И точно, скоро возвратился Грибоедов чист, как голубь, и более не было подозрений на Кавказский корпус. <...>
Приближаясь к Тавризу {1}, мы увидели сплошную массу народа, стоявшего версты на три от города, по обе стороны дороги, по которой медленно подъезжал к нам беглер-бей с огромной свитой. Преклоня голову, он передал ключи города отрядному начальнику князю Эристову. В эту минуту, кажется, старик помирился с дядьками!.. Огромную пеструю свиту беглер-бея трудно было свернуть в сторону. Кавалерийский отряд выехал вперед, князь, указав персиянину ехать подле себя, тронулся вперед - и началось церемониальным маршем торжественное шествие с музыкою и барабанным боем. Народ кланялся до земли, подымал руки то к небу, то к сердцу, кричал что-то про аллаха и справа и слева, при приближении князя Эристова, резал баранов, как жертвоприношение. Чуть ли не до ста штук было зарезано на этих двух верстах. Пройдя мимо дворца Аббас-Мирзы, называемого "Арк" и окруженного каменном стеною, мы расположились лагерем.
Отдохнув немного, я пошел с товарищем в город, где мы встретили много офицеров и солдат, расхаживающих по лавкам и узким улицам с такою беззаботностью, как будто они были в Калужской губернии. Проходя близ дворца, мы вошли в него и увидели там князя Эристова {2} и много генералов, рассматривавших жилище наследника персидского престола. Тут подошел ко мне Александр Сергеевич Грибоедов и, поздоровавшись, рассказал, что Эристов в восторженном настроении от взятия Тавриза, считает себя чуть ли не выше Цезаря и, разговаривая с ним, вдруг спросил:
- А что, брат, Паскевич будет доволен?
- Э, ваше сиятельство! Европа не Катерина Акакиевна {Полковница, вдова, жившая в Тифлисе. . . . . . . . . . . . и всегда игравшая с князем Эристовым в бостон; известная говорунья. (Примеч. Э. В. Бриммера).}, она мало заботится о Тавризе и кто его взял, - отвечал Грибоедов.